Автор: Питер Сароши (Péter Sárosi), Drugreporter
О том, как культурные различия, политическая обстановка и ожидания доноров формируют политику снижения вреда – и о том, как они могут помешать этому движению достигать изначально поставленных целей.
Мы снимаем фильмы о наркополитике с 2007 года. С тех пор мы объехали почти весь мир, посетили множество сайтов снижения вреда и взяли интервью у сотен активистов, профессионалов и руководителей в самых разных странах.
О состоянии дел в области снижения вреда в конкретной стране легко сделать поспешные выводы. У меня всегда есть определенная картина в голове, еще до того, как приехал в страну – ведь я прочитал столько статей и отчетов. И, как правило, потом приходится признавать, что действительность намного сложнее сложившихся о ней представлений. Из опыта я знаю, что иногда в тех странах, которые считаются реакционными в вопросах наркополитики и снижения вреда, можно увидеть потрясающие примеры живых и энергичных программ снижения вреда на местах. А страны, которые традиционно хвалят за прогрессивную политику в отношении наркотиков, могут разочаровать жестким и медикализированным подходом к решению проблем.
Иногда самые важные уроки в области снижения вреда и прав человека можно извлечь из опыта именно тех людей, которые живут в странах с самыми неблагоприятными условиями. Часто их опыту не уделяется должного внимания, и только успешные примеры работы описываются и восхваляются в отчетах международных организаций. Но ведь для руководителей и профессионалов снижения вреда, работающих в сходных по сложности условиях, полезно не только знакомиться с передовым опытом западных стран, но и делиться своими собственными наработками и знаниями. То, что страна отстает по измеримым показателям в области либерализации наркополитики, не обязательно означает бесплодность усилий в области адвокации за перемены.
Снижение вреда работает во имя людей, для людей и силами людей. Оценивать научные данные по показателям распространения инфекций или доступности служб необходимо, когда мы рассматриваем социальное значение снижения вреда как комплекса мероприятий. Однако статистические данные сами по себе вовсе не дают нам полной картины того, насколько действенно снижение вреда как движение, насколько глубоко укоренилось оно в местном политическом и культурном контексте, каково его влияние на жизнь отдельного человека и общества.
Можно выделить несколько основных факторов, которые определяют суть и форму снижения вреда. Эти структурные факторы не так уж сильно отличаются от тех, что формируют индивидуальный опыт в отношении наркотиков. С 1960-х годов общепринято считать, что опыт в отношении наркотиков основан на трех факторах: отношение (ментальный настрой потребителя наркотиков), окружение (физическая и социальная среда) и доза (используемого вещества). Аналогичным образом, снижение вреда в стране во многом определяется следующими тремя факторами:
1) Культурная среда – отношение общества к потреблению наркотиков, историческое развитие системы лечения наркозависимостей, уровень образования и отношение к проблеме со стороны профессионалов общественного здравоохранения и социальной сферы, влияние культуры абстиненции, а также роль религии и церкви
2) Политическая среда – состояние демократии, наличие свободы объединений и степень развития гражданского общества, форма государственного управления, степень развития социального государства, законодательство в сфере наркополитики, практика правопорядка, предписания общественного здравоохранения и внешнее влияние соседних государств
3) Среда финансирования – кто финансирует снижение вреда, какова структура финансирования, каковы ожидания доноров в отношении финансируемой ими деятельности, как распределяются средства.
Города в западной Европе – наиболее рекламируемые примеры того, как путем вложения средств в снижение вреда можно добиться снижения смертности и распространенности заболеваний, связанных с потреблением наркотиков. Услуги снижения вреда щедро финансируются государством, они хорошо связаны между собой и координируются с помощью муниципальных систем здравоохранения, социальной защиты и органов правопорядка. Политическая и культурная среда характеризуются толерантностью или оказывают поддержку. Однако зачастую городские власти занимаются снижением вреда чисто с косметическими целями: избавиться от нарушителей порядка на улицах и критики со стороны прессы. В развитых странах высокотехнологичные и щедро финансируемые службы снижения вреда зачастую работают без настоящей поддержки и заинтересованности в них со стороны самих потребителей наркотиков. Самые лучшие службы – не всегда самые финансово-обеспеченные, ибо те службы, что организованы НПО, гораздо больше сил и времени вкладывают в адвокацию, мобилизацию сил сообщества и привлечение самих потребителей наркотиков к своей работе.
Снижение вреда в большинстве стран западной Европы поставлено на поток. Оно работает как обычный бизнес, им руководят технократы или чиновники от здравоохранения на государственной зарплате, оно соответствует официальным стандартам. На конференциях по снижению вреда где-нибудь в Европе можно наблюдать, как социальные работники, эксперты общественного здравоохранения и представители органов правопорядка обсуждают данные научных исследований, системы выдачи грантов и профессиональные протоколы. Этим они резко отличаются от конференций в США, где снижение вреда – все еще подпольное движение, которое бросает вызов существующей в стране культуре абстиненции и жесткой наркополитике. Финансирование нестабильно, до недавнего времени федеральное финансирование программ обмена шприцев было вообще запрещено. Там среди участников конференций гораздо больше бунтарей и панков, которые говорят о социальной справедливости и клеймят структурный расизм. И если в западной Европе даже социальные консерваторы – хотя и неохотно – но признают необходимость снижения вреда, то в США оно больше похоже на левое партизанское движение силами активистов среди потребителей наркотиков и радикально настроенных соцработников. Эпидемия смертей от передозировки опиатов послужила толчком к тому, чтобы снижение вреда стало считаться нормой – это страшная цена, за счет человеческих жизней и страданий.
В большинстве стран восточной Европы и Азии можно увидеть развалившиеся больницы, страдающий от профессионального выгорания малооплачиваемый медперсонал, нехватку кадров и оборудования. Там может быть высокая заболеваемость ВИЧ и высокая смертность от передозировки. Там репрессивные законы. Потребителей наркотиков часто заставляют лечиться по так называемым программам принудительного лечения. В таких враждебных условиях снижение вреда может прижиться только благодаря помощи международных доноров, таких как Глобальный Фонд борьбы со СПИДом, туберкулезом и малярией. Он чрезвычайно эффективно помогает снизить показатели распространения инфекции и организовать лечение и профилактику ВИЧ среди так называемых целевых групп населения. Без поддержки Глобального Фонда эти люди не имели бы ни права голоса, ни будущего.
Однако, снижение вреда силами одних только международных доноров можно уподобить растению, которое выращивают в помещении с помощью искусственного света, без глубокого укоренения в культурной и политической почве страны. Пока есть благоприятная финансовая среда, оно может процветать. Но как только международная поддержка прекратится – такое растение может не выдержать сурового уличного климата и обнаружить свою непригодность к жизни за бортом. Именно это и произошло, когда Глобальный фонд изменил свою финансовую политику после финансового кризиса и многие страны перестали удовлетворять условиям для внешнего финансирования. В результате очень много программ снижения вреда внезапно развалились, а потребители инъекционных наркотиков были снова выкинуты на обочину. Многим это стоило жизни. Поставщики услуг обычно идут туда, где есть деньги. Многие из них ушли из снижения вреда и выбрали другую стратегию выживания. Так и обнаружилось, что если вкладывать средства только на финансирование работы служб и не тратиться на просвещение общества и адвокацию среди населения, то снижение вреда, созданное международными донорами, окажется нежизнеспособным.
Доноры не только финансируют и формируют снижение вреда – они также могут исказить его содержание.
Например, часто снижение вреда встраивается в структуру профилактики ВИЧ и относится, таким образом, к сфере инструментов общественного здравоохранения. Национальные доноры часто заносят снижение вреда в графу «профилактика и лечения». Но если рассматривать снижение вреда так однобоко и свести его только к набору практик общественного здравоохранения, то неизбежно теряются другие важные характеристики использования психоактивных веществ. Например, не учитываются такие социальные аспекты как нищета, маргинализация, институционный расизм и сегрегация, отсутствие жилья, статус безработного. Или юридический и политический аспект репрессивных законов наркополитики, благодаря которым вещества и люди, их использующие, выталкиваются за пределы правового поля. Чтобы учитывать эти системные факторы, снижение вреда должно выйти за пределы общественного здравоохранения и мобилизовать маргинализованное население на борьбу против репрессивных и ограничивающих в правах государственных законов и норм. Реформа уголовного права должна стать неотъемлемой частью снижения вреда – но ее нет на повестке дня многих организаций, которые снижением вреда занимаются.
Далее, если рассматривать снижение вреда только в контексте профилактики ВИЧ, то в сферу ее внимания попадают только потребители инъекционных наркотиков. В то время как потребители инъекционных наркотиков гораздо более маргинализованы, чем потребители наркотиков в других формах, снижение вреда как философия не должно распространяться лишь на инъекционное потребление, а должно изменить отношение к потреблению наркотиков как таковому. Оно должно включать в себя прагматичные и гуманные программы снижения вреда в том числе и от потребления рекреационных наркотиков, например, на вечеринках и дискотеках – даже если это и не имеет прямого отношения к профилактике ВИЧ. Подавляющее большинство потребителей наркотиков принимают неинъекционные легкие наркотики, и охватить их услугами снижения вреда важно не только для того, чтобы предотвратить несчастные случаи, связанные с потреблением, но и во многом для того, чтобы укоренить представление о снижении вреда как о необходимой составляющей в умах людей. Там, где программы снижения вреда финансирует Глобальный Фонд, программы снижения вреда для молодежи, посещающей дискотеки, встречаются редко и финансируются скудно. И когда на рынок массово выходят новые психоактивные вещества и среди молодежи распространяются новые формы потребления и дистрибуции наркотиков, то программы снижения вреда, рассчитанные исключительно на потребителей инъекционных опиатов, не в состоянии справиться с лавиной новых проблем.
В-третьих, крупные доноры формируют получателей грантов под себя и свой имидж. НПО, которые конкурируют между собой за скудные ресурсы, могут очень быстро позабыть о своих изначальные целях и начать соответствовать ожиданиям доноров, дабы не лишиться финансирования. Однако представления доноров о том, какими должны быть задачи, деятельность, регионы и группы не соответствуют тому, чем на самом деле занимаются НПО и группы активистов, если оставить их в покое. Чтобы заниматься оформлением заявок на гранты, управлять грантами и отчитываться о них перед донорами нужны колоссальные вложения времени и сил персонала. Бюрократические процедуры, которых требуют доноры, изменяют отношение организации-грантополучателя ко своему времени, персоналу и оказываемым услугам – и, в конечном итоге, к миссии самой организации. Многие грантополучатели понимают, что для доноров важно не реальное влияние на общество, которое оказывает деятельность организации, а только то, насколько эффективно организован процесс освоения гранта и отчетности по нему. Активисты на местах зачастую превращаются в технократов, которые потеряли связь с теми, кому служат. Когда активисты начинают изъясняться на жаргоне и сыплют специальными терминами и сокращениями, понятными только избранным, их аргументы теряют убедительность для населения или враждебно-настроенного окружения.
Национальные и международные доноры должны извлечь из этого урок и вкладывать больше средств в работу с населением, просвещение и адвокацию за изменение отношения общества и законодательства к людям, потребляющим наркотики. Если работа по снижению вреда не будет включать в себя деятельность по изменению отношения и окружения, то есть, культурной и политической среды, то такие программы будут уязвимы и не смогут адаптироваться для решения новых задач. Если понятие снижения вреда не укоренилось в сознании людей и не принято обществом, не стало неотъемлемой частью помощи населению, то любые внезапные политические перемены могут привести к развалу служб снижения вреда, даже в тех странах, где их финансирует государство, как, например, случилось в моей стране – Венгрии.
Жесткие правила управления и использования грантов, выдвигаемые международными донорами, приводят к тому, что решения о финансировании в основном принимаются в пользу крупных организаций в обеспеченных странах, а не в пользу активистов из населения, которые живут и работают в репрессивной среде. Эти жесткие правила не обеспечивают социальную отдачу от грантов. Ее могут обеспечить только вложения в людей, а не в организации, службы и проекты. Иногда самые лучшие идеи и начинания исходят от активистов на местах и инициативных групп, у которых нет эффективных структур управления. И вместо того, чтобы требовать от грантополучателей превращения в компании по освоению грантов и упрямо настаивать на западных методах управления, абсолютно чуждых для активистов на местах, стоит разработать новые гибкие правила и модели финансирования. Не менее важно стремиться к объединению усилий различных социальных движений – ведь каждое по отдельности не может добиться успеха. Им надо учиться друг у друга и перенимать новые методики работы с общественным мнением, чтобы население слышало один и тот же сигнал. Только совместными усилиями можно бороться с суровыми мерами подавления, нарастающим правым популизмом и новым наступлением авторитаризма на гражданское общество. В конечном итоге, успех снижения вреда как общественного движения во много зависит от состояния дел с другими движениями за социальную справделивость, степени развития демократии и наличия сильного гражданского общества.
Источник (English): Drugreporter