ЕАСВ представляет цикл бесед с людьми, чьи имена и роль в снижении вреда хорошо известны в регионе Центральной и Восточной Европы и Центральной Азии, и за его пределами. Они будут делиться с нами самым ценным – своим опытом, мыслями, воспоминаниями.
Марина (Мари) Чохели – Председатель Руководящего комитета Евразийской ассоциации снижения вреда (ЕАСВ), координатор программ снижения вреда и доступа к жизненно важным медикаментам Фонда «Открытое общество — Грузия». Она работает в Фонде с 2010 года и активно вовлечена в работу в различных областях, связанных с общественным здравоохранением, снижением вреда и доступом к лекарственным средствам: мобилизацией сообщества; развитием и укреплением потенциала общественных организаций и активистов; защита прав уязвимых групп; развитием гуманной и эффективной наркополитики и практик сотрудничества с правоохранительными органами; адвокацией, разработкой и запуском первой национальной программы лечения гепатита С в тюрьмах и для всего населения Грузии.
А еще, она удивительно искренний, внимательный и отзывчивый человек.
– Мари, когда и как ты пришла в снижение вреда?
– (Улыбается) Иногда даже не чувствуешь, как быстро проходит время. Это было давно, лет двенадцать тому назад. Я работала в сфере прав человека и часто общалась с ВИЧ-положительными людьми, употребляющими наркотики, находящимися в местах лишения свободы. Им требовалась метадоновая программа и доступ к лечению. Я уже тогда понимала, что снижение вреда – не просто право на здоровье, а обязательная часть прав каждого (что до сих пор во многих странах нашего региона приходится доказывать). Я начала искать информацию, подписалась на региональную ITPC–рассылку, которая, хоть и была сфокусирована на теме ВИЧ-инфекции, но также содержала обсуждение стратегических дел Европейского суда по правам человека – в частности, по доступу к медицинским сервисам.
Сейчас, благодаря социальным сетям, найти информацию – не проблема, а тогда – только рассылки и сайты. Больше ничего. Что говорить, я даже не знала ни одной организации, работающей в снижении вреда в Грузии. Познакомилась с ними уже потом, через разные конференции и международные нетворкинги. Вот такой первый опыт.
– Тебе удалось поработать в национальной организации по снижению вреда в Грузии?
– Я занималась судопроизводством, работала по стратегическим делам, вела конституционные, в том числе те, что потом уходили в Европейский суд по правам человека. Как только я поменяла сферу своей деятельности, первая подходящая вакансия оказалась в Фонде «Открытое общество – Грузия». На самом деле предложений было несколько, но я выбрала Фонд, так как для меня Фонд – место, где остаешься активистом до конца. Да, есть стратегия, есть своя структура, но ты свободен в планировании, на всех уровнях вовлечен в процессы, напрямую работаешь с активистами и непосредственно от них узнаешь о потребностях и проблемах. Кроме того, в Фонде есть возможность учиться и набираться опыта. Если хочешь предложить что-то новое, инновационное, в рамках существующей стратегии или вне ее, – пожалуйста! Фонд – это очень комфортная зона.
Иногда мы пилотируем проекты без значимых ресурсов: являемся инициаторами и добиваемся видимости проблемы и мобилизации активистов и ресурсов. Постепенно к нам кто-то присоединяется, растет число сторонников, появляется финансирование. И тогда мы можем отойти в сторону. Работая в Фонде, ты – не донор, который только читает отчеты, планирует стратегии и проводит конкурсы. Ты вовлечен во все, с момента планирования до момента реализации на практике.
– Ты и сейчас продолжаешь там работать?
– Да, как координатор программ снижения вреда и доступа к жизненно важным медикаментам.
– Здорово! Мари, учитывая твою загруженность, мы особенно рады видеть тебя Председателем Руководящего комитета ЕАСВ! Как складывались твои взаимоотношения с Ассоциацией?
– С ЕАСВ у нас богатый опыт сотрудничества. Мы часто пересекались, иногда даже не в рамках какого-либо проекта, а по различным инициативам. В нашем регионе много креативных идей. И мне нравится, когда ты на уровне страны думаешь о том, о чем ЕАСВ мыслит уже на уровне региона.
– Приведи, пожалуйста, пример.
– Может, потому что я из сферы прав человека, формирование партнерских отношений между организациями по правам человека и организациями снижения вреда (в первую очередь, на локальном уровне) считала своего рода краеугольным камнем. И мы продолжили эту работу, но дополнительно еще и по strategic litigation (стратегическим судебным процессам – прим. ЕАСВ). Это реально помогло сделать несколько шагов вперед. Во-первых – потому что появилось больше сторонников. Во-вторых – при аналогичной адвокационной работе на стратегическом уровне ты доказываешь государству, что оно ошибается, оно нарушает твои права. И удается на прецедентном уровне добиться системных изменений.
– Мы подошли к вопросу адвокации. По твоим ощущениям, насколько отличается этот процесс на национальном и региональном уровнях?
– Сложный вопрос. С одной стороны, в каждой стране – свои нюансы и своя специфика. То, что работает в Грузии, может никогда не сработать в другой стране – и наоборот. С другой стороны, очень часто именно региональная адвокационная кампания усиливает твои позиции и помогает в дальнейшем планировании действий. Когда послания, релевантные для твоей страны, берут под общий «зонтик» – это сила!
Что еще важно – на национальном уровне ты фокусируешься на собственном опыте, знаниях, ресурсах (в том числе, интеллектуальных). На региональном уровне – учитываешь опыт других, успешный и неуспешный. Потом анализируешь эту информацию – и начинаешь внедрять. Когда в Грузии проходили тендеры по борьбе с гепатитом С, мы в Фонде знали от украинских коллег, как они планируют это у себя, и взаимодействовали с египетскими активистами, которые писали подобную программу и что-то уже сделали. Мы были вооружены информацией, которая очень повлияла на результат. Региональная адвокация – сложно, но это сила!
– Ты сказала слово «кампания». В прошлом году на Международной конференции по СПИДу в Амстердаме была запущена кампания сетей ключевых сообществ региона ВЕЦА «Преследуй вирус, не людей!» («Chase the Virus, not People!»). Как считаешь, в чем важность подобной адвокации и стоит ли продолжать данную кампанию?
– Эта кампания проявила себя, ее цель – крайне актуальна. Региональные кампании вообще очень важны, особенно в контексте перехода стран на внутреннее финансирование. Единственное, что бы я учитывала, – при разработке месседжа стараться сделать так, чтобы он был понятен не только нам, не только тем, кто в снижении вреда, а брать шире, чтобы его услышали и те, кто, условно говоря, не в теме: экономисты, юристы, политики и т.д. Все! Вот это я бы учитывала в будущем. К сожалению, очень мало примеров в странах или регионах, где месседж захватил бы все население, затронул сердца самых разных людей.
– Сотрудничество сетей сообществ в таком формате актуально?
– Конечно, да! Мы очень долго не могли прийти к единому мнению, но, если оставить за бортом какие-то нюансы, цель у нас всех одна – выжить и жить полноценно! Поэтому я считаю важным объединяться в подобных кампаниях и нетворках. Наш голос должен быть услышан.
– Мы говорим с тобой в рамках встречи ЕАСВ по стратегическому планированию на следующие пять лет. В связи с этим у меня два вопроса: что удалось и что не удалось реализовать ЕАСВ из предыдущей стратегии? И что обязательно должно быть включено в новую?
– Во время этой встречи мы с членами Руководящего комитета и Секретариатом ЕАСВ много дискутировали – не только о результатах достигнутого, но и о том, что не было достигнуто. Я думаю, это правильно, когда, планируя будущее, ты анализируешь и учитываешь все аспекты. Проведенная работа была непростой. Особо важным было реформирование Ассоциации. Я рада отметить, что оно удалось, как удалась и региональная адвокация. ЕАСВ четко понимала цели и нужды каждой страны, помогая восполнять пробелы. Пусть пошагово, но усиление сообщества, включая оценку, преодоление барьеров и анализ того, что работает хорошо, стало следующим шагом – адвокацией, причем адвокацией вместе с сообществом. Эта работа была проделана, и я бы обязательно ее продолжила.
Что касается следующей миссии – я за то, чтобы она была нереальной, космической! Когда ты выходишь за рамки предполагаемого, то достигаешь большего. Часто в своей работе я использовала принцип: «Планируй максимум, чтобы получить желаемое».
Мы часто произносим слова «сообщество» и «эксперты». Через пять лет я хочу видеть сильное сообщество экспертов, которое самостоятельно защищает свои права и участвует во всех процессах принятия решений. Я хочу, чтобы это стало реальностью, а не слоганом или еще чем-то формальным. И это зависит не только от финансирования – программы могут работать и с меньшими суммами, а мы уже чему-то научились, уже что-то знаем. Главное – обеспечить доступ к качественным услугам. Все должно быть основано на жизненных потребностях. Приведу пример: в большинстве стран региона недоступен налоксон в виде спрея, а инъекционный налоксон продается по рецепту. И речь идет о препарате, который используется при передозировке!
– Что для тебя значит снижение вреда?
– Для меня снижение вреда означает, что у человека есть все необходимое, чтобы оставаться в безопасности, оставаться живым, сохраняя чувство собственного достоинства и все права. Снижение вреда – это программа, которая всегда направлена на уменьшение рисков и заботу о человеке, хотя она может меняться в зависимости от ситуации на наркосцене и в социуме, от появления новых психоактивных веществ и т.д. Базовый пакет снижения вреда должен быть: а) необходимым, б) индивидуальным.
– Мари, с таким графиком…
– (Смеется) Его нет! Работа по выходным и переписка с коллегами в три часа ночи – обычная ситуация. Но мне повезло: всю жизнь я там, где хочу быть, я просыпаюсь – и с радостью иду на работу, я встречаю новых людей, много учусь, делаю то, что доставляет мне моральное удовольствие. Работа для меня – это больше, чем просто обязанности перед работодателем.
– Работа и есть твой способ жизни? Как удается не выгорать?
– Для меня лучший способ расслабится – это поездка на пару дней в горы. Отключить телефон, интернет. На фоне такой природы, на фоне этих величественных гор проблемы кажутся такими мизерными… Это супер-ощущение! И ты все переоцениваешь. И все свои заботы, все, что внутри тебя, все, чем ты недоволен, – все это уходит. Даже если я всего три дня побуду в горах, у меня такое чувство, что я месяц отдыхала. Силы восстанавливаются, в голове все складывается, расставляются приоритеты. Горы – это то место, которое помогает мне оставаться собой. Несмотря ни на что.